для которого даже самый что ни на есть ослепительный свет будет оставаться невидимым. Наиболее понравившуюся фразу на данную тему даже вынес в заглавие данного обзора.
Еще одно сверхценное свойство книги – ее информативность. Ну, откуда бы мне еще, скажите на милость, было узнать, что воробей – перелетная птица, а Ме-109 – дальний бомбардировщик? Если б мистер Дорр не просветил своим «Невидимым светом», так и сгинул бы во мраке заблуждений.
Неромантический, бесцветно будничный финал этой в общем-то весьма романтической истории более чем закономерен. Ну, какой еще, скажите пожалуйста, может быть конец – делу венец у бесчеловечной мировой бойни-мясорубки? Да автор попросту петуха бы пустил, если б выдул под занавес большой розовый бубльгумовский пузырь под названием «Жили они долго и счастливо…». Да и то сказать: ни один из романов подобного рода на моей памяти не запятнал себя безусловным хеппи-эндом. И у Донны Тартт, и у Жауме Кабре герои в лучшем случае удостаивались покоя, но никак не света. Видимо, сам жанр не подразумевает.
Итожу: очень добротный, ярко и образно написанный роман, который едва ли оставит равнодушным кого-либо из читателей. Энтони Дорр продемонстрировал незаурядное литературное мастерство и глубокое понимание и знание темы. Надеюсь, наше знакомство на этой книге не закончится.
Ну, и напоследок традиционная ложка дегтя. Сцену группового изнасилования советскими солдатами немецких девочек-сирот и их пожилой наставницы-монахини предлагаю считать не столько эхом холодной войны, сколько симптомом очередного витка ее искусственной эскалации. При всем своем писательском даровании Энтони Дорр остался типичным продуктом своей идеологической парадигмы, так и не сумев преодолеть рамок политической конъюнктуры. В качестве некоего смягчающего обстоятельства могу отметить, что вышеозначенный эпизод выписан у автора без излишнего драматизма, экзальтации и заламывания рук, но едва ли не по-домашнему уютно. Мол, и красноармейцы-то были неплохие, в общем, ребята и просто делали свою – трудную, но важную – работу. И воспитанницы – в целом – не были против (во всяком случае не сопротивлялись), а их руководительница – так только что энтузиазм не выказывала… Страшного нерва, как, скажем, у Элис Манро, когда об ужасных вещах повествуется будничным тоном, и оттого они становятся еще жутче, у Дорра не получилось. Получилось пошло и глупо. И непонятно зачем. К памяти наших дедов и прадедов этот плевок не пристанет, так как не имеет к ним никакого отношения, а посему оставим его висеть исключительно на совести автора, который, прочим между, еще и намекнул между строк: мол, подобные события имели характер массовый, если не сказать – планомерный – русские-де действовали слаженно, организованно, повзводно и с четким соблюдением воинской иерархии – сперва рядовые бойцы штаны спускали, потом офицеры. По-моему, просто бред какой-то.
В аудиоформате роман Энтони Дорра «Весь невидимый нам свет» представлен в исполнении Сергея Дадыко (студия «Логос»), а также Игоря Князева (издательство «Азбука-Аттикус»). Оба варианта по-своему хороши – выбирайте сами. Прочесть книгу в любом случае стоит – даже с учетом ложки дегтя, ибо вещь действительно незаурядная. Кроме того, имеется версия на языке оригинала – неплохое пособие для тех, кто изучает английский.
«Я плохо помню день своих похорон»
Владимир Михайлов. Сторож брату моему. – Рига: Лиесма, 1976
Владимир Михайлов. Тогда придите, и рассудим. – Рига: Лиесма, 1983
Научно-фантастический роман-дилогия Владимира Михайлова «Капитан Ульдемир» состоит, как ему и положено, из двух частей: романов «Сторож брату моему» (1976) и «Тогда придите, и рассудим» (1983).
Первый из романов – особенно вступительная его часть – это как бы такая сбыча детских мечт. Разлюбила тебя женщина? Утони немедленно, чтоб ее потом совесть замучила (маме назло отморожу уши)! При этом вовсе не обязательно умирать насовсем, но лишь для того, чтобы воскреснуть в ином – лучшем, разумеется, – мире, пережить головокружительные приключения в компании веселых, смелых и верных друзей и встретить новую – на сей раз настоящую – любовь, которая, впрочем, будет походить на прежнюю, как сестра-близнец.
Попса?
Отчасти да. Но, кроме того, еще и блестяще написанный научно-фантастический роман, подлинная жемчужина в пестрых россыпях жанра.
Книгу, которая начинается с фразы: «Я плохо помню день своих похорон», просто невозможно не прочитать запоем от корки до корки. При том, что автор вовсе не предлагает читателю легкой прогулки, его философские и даже лирические отступления, безусловно, стоят того, чтобы их перечитали не раз и не два.
По своим сюжетным особенностям, глубине нравственных и мировоззренческих обобщений роман «Сторож брату моему» должен располагаться где-то между «Трудно быть богом» братьев Стругацких и «Поселком» Кира Булычева.
И если Олегу Дивову (автору талантливому, но, к сожалению, склонному к халтуре) удалось в свое время сформировать лучший экипаж Солнечной системы, Владимир Михайлов (то есть капитан Ульдемир, конечно) сплотил и возглавил лучший экипаж Вселенной.
Ну кому бы еще пришло в голову собрать на одном корабле добропорядочного советского гражданина из второй половины XX века, пилота люфтваффе – одного из славных соколов Геринга, православного иеромонаха из Смутного времени, индейца из доколумбовой Америки, древнего грека из числа легендарных трехсот спартанцев и, наконец, истинное украшение экипажа – очаровательного охотника-питекантропа из какой-то доисторической эры? Да с такими ребятами, с такой командой горы можно ворочать! Вот они в итоге и наворочали…
Если первый роман дилогии о капитане Ульдемире запоминается прежде всего начальной фразой, сопоставимой по силе разве что с «Пройдет много лет…» из «Ста лет…» Гарсиа Маркеса, то второй буквально нокаутировал меня фразой финальной. Даже не знаю, с чем сравнить. Разве что с феерической развязкой «Перебоев в смерти» Сарамаго или повести «Полковнику никто не пишет» того же Гарсиа Маркеса.
Вроде бы дилогия красиво закольцована, славно потрудившемуся герою уготован заслуженный покой. И тут этот рассеянный ответ скромного супермена Ульдемира на упрек сына в чересчур скучном, однообразном существовании – мол, тот бы так не смог: «Да? А мне вот – в самый раз».
И тотчас становится ясно, что ничего не кончено, что все только начинается, и прожженному межзвездному волку нипочем не усидеть в захолустье родного пространства-времени, как бы он ни убеждал себя в том, что размеренная жизнь и отсутствие потрясений – именно то, что ему нужно.
Среди прочих несомненных достоинств книги не могу не отметить самое краткое и, пожалуй, самое исчерпывающее в мировой литературе описание любовного акта. Там, где другие авторы пригоршнями метали бисер слов, вотще тратя фразы, абзацы, целые главы, судорожно хватаясь то за эвфемизмы, то за физиологизмы, Владимир Дмитриевич блестяще обошелся одним-единственным глаголом: «Произошло». Право же, сама
